В один из октябрьских дней 1985 года, пораньше освободившись с дежурства, Лоунтри вышел из посольства вслед за Виолеттой. Стараясь оставаться незамеченным, он спустился за девушкой в метро и вошел вслед за ней в вагон подошедшего поезда. Тут Лоунтри наконец набрался смелости и сквозь толпу протиснулся к Виолетте. «Привет! — сказал он, слегка запинаясь. — Меня зовут Клейтон. Не возражаешь, если я провожу тебя?» Виолетта улыбнулась в ответ.
В ноябре по традиции посольство устраивало для морских пехотинцев торжественный бал. Никто не удивился и уж, конечно, не побежал докладывать офицеру безопасности, когда Лоунтри появился на балу с красивой брюнеткой. В конце концов у всех случались приключения на стороне, и никто не собирался лишать себя этих прелестей жизни.
Весь вечер самозабвенно кружился Клейтон в танце с Виолеттой по шумному залу резиденции посла. А по дороге домой Виолетта вдруг сказала: «Знаешь, мне очень хорошо с тобой. Только я одного боюсь. Вдруг за нами следит КГБ. Тогда я потеряю работу, и мы не сможем больше встречаться». С тех пор Лоунтри старался незаметно покинуть посольство, чтобы побывать у Виолетты. Он пересаживался на разные маршруты автобусов, менял одежду, путал следы. Однако сотрудники 7-го управления КГБ — «наружки» — давно уже засекли странного человека, путавшего следы по пути от улицы Чайковского до Текстильщиков. И только посмеивались над его доморощенной техникой.
«Дядя Саша»
Меж тем привязанность Лоунтри к Виолетте росла и вскоре Виолетта была уверена, что Клейтон не сможет ей отказать ни в чем.
КГБ постарался получить максимум информации об этой парочке. За встречами Лоунтри и Виолетты зорко следили агенты «наружки», домашний телефон девушки прослушивался. Все ее разговоры с сержантом записывались на магнитофон. Через некоторое время контрразведка пришла к выводу: Клейтона можно «выводить» на вербовку.
В один из студеных дней января 1986 года Виолетту вызвали в КГБ и предложили свести Лоунтри с одним приятным молодым человеком под видом ее дяди. Когда она сообщила Клейтону о горячем желании «дяди» увидеться с ним, тот удивленно вскинул брови. «Понимаешь, — принялась объяснять ему Виолетта, — просто я рассказала о тебе дяде Саше, и он очень заинтересовался. Он в восторге от того, что ты из глубинки, знаешь жизнь резервации. Кроме того, мой дядя — юрист, и если мы вздумаем пожениться, он сможет оказать нам содействие».
«Дядя Саша» оказался дружелюбным малым, говорил только по-русски и держался свободно. Расспросы в основном касались житья Лоунтри в Соединенных Штатах, притеснения там коренных национальностей да Советского Союза. «Классный парень», — пришел к выводу Лоунтри в конце встречи и был прав: «дядя Саша» действительно классно знал свое дело.
На совещании у руководства 1-го отдела 2-го главного управления КГБ (ВГУ), занимавшегося координацией работы по противодействию операциям ЦРУ на территории СССР, было пересмотрено несколько вариантов дальнейших действий, пока наконец не остановились на том, что пришло время играть в открытую. Все без исключения были уверены, что после вербовки Лоунтри не пойдет к офицеру, отвечавшему за безопасность посольства, с повинной. Лоунтри были дороги, во-первых, Виолетта, во-вторых, собственная карьера, в-третьих, свобода. Если он признается, что встречался с офицером КГБ, то лишится и того, и другого, и третьего. Вместе с тем в ВГУ понимали и другое: Лоунтри — не совсем то, что нужно. Этот человек не мог принести важной информации. Его этническая принадлежность, чрезмерная эмоциональность и пристрастие к спиртному не давали повода надеяться, что когда-нибудь он сможет занять высокую должность.
На следующей встрече, в феврале, «дядя Саша» перешел в наступление. В этот раз он уже бегло говорил по-английски, был подтянут, собран и вовсе не напоминал того свойского парня, каким показался сержанту на прошлой встрече: «Слушай, Клейтон... Если ты и в самом деле решил сюда вернуться после окончания срока службы и, может быть, даже остаться, есть люди, которые готовы в этом помочь. Виолетта говорила о тебе много добрых слов. Да и сам я вижу, что ты хороший, настоящий парень. Только моих слов мало. Ты должен убедить наших друзей в хороших намерениях».
Затем «дядя Саша» достал длинный список вопросов, которые, по его словам, составил для него друг, генерал КГБ. Вопросы посыпались один за другим. В вопроснике, в частности, содержалась просьба подтвердить или опровергнуть сведения о том, что Майкл Селлерс, второй секретарь посольства, был агентом ЦРУ. Лоунтри не знал наверняка, но по расположению его офиса и по контактам Селлерса с сотрудниками посольства мог догадаться. Через месяц Селлерс был выслан из СССР по обвинению в шпионаже. Одновременно Лоунтри назвал имена двух других сотрудников ЦРУ, но они никогда насильно из СССР выдворены не были. Так Клейтон Лоунтри стал советским агентом. Первоначально переданная им информация, как считают американцы, большой ценности не имела. Она уже была известна в КГБ благодаря операции с пишущими машинками и использовалась только для проверки правдивости и искренности Лоунтри.
Несколькими неделями notice Лоунтри нарисовал для «дяди Саши» план седьмого этажа, где располагался офис ЦРУ, а также подробно описал ему письменный стол посла. «Дядя Саша» попросил Лоунтри установить «закладки» в резиденции посла, его заместителя и ответственного за безопасность. Вопросов по поводу ПКП «дядя Саша», по словам Лоунтри, ему не задавал.
10 марта 1986 г. срок службы Лоунтри в Москве истек. Его должны были перевести в Вену. К тому времени Виолетта, чтобы не привлекать лишнего внимания, уже уволилась из американского посольства и через УпДК устроилась работать переводчицей в другое дипломатическое представительство. А в 1-м отделе В ГУ полным ходом шла подготовка к отъезду сержанта. После долгих переговоров с ПГУ наконец удалось убедить его начальство в том, чтобы на первых порах на связь с Лоунтри продолжал выходить «дядя Саша», а не сотрудники венской резидентуры советской внешней разведки. Для этих целей «дяде Саше» изготовили подложные документы на имя Алексея Ефимова, указали места в Вене, где удобнее всего было встречаться с агентами, провели с ним необходимый инструктаж.
«Дядюшка» приезжал в Вену три раза — в июне, сентябре и декабре 1986 г. За переданные ему несколько фотографий сотрудников венской резидентуры ЦРУ, поэтажный план дипломатической миссии США да старую посольскую телефонную книгу, которую он захватил из мусорного ведра, Лоунтри получил около 3 тыс. долларов. Почти весь этот гонорар он потратил на подарки своим московским друзьям. На последнюю встречу с сержантом «дядя Саша» явился не один. С ним пришел Юрий Лысов — сотрудник венской резидентуры ПГУ. Его холодный, немигающий взгляд, тяжелая челюсть и солдафонские манеры полностью соответствовали расхожему стереотипу агента КГБ из американских шпионских кинофильмов. Лоунтри понял, что теперь он никогда не увидит ни Виолетту, ни «дядю Сашу».
26 декабря 1986 г. Юрий Лысов напрасно ждал своего агента в назначенном месте. В это самое время сержант морской пехоты США давал показания следователю в одном из номеров венского отеля «Интерконтиненталь».
Но после признаний Лоунтри картина предательства доблестных морских пехотинцев США только начала проясняться.
Брейси
Нельзя сказать, что в американском посольстве в Москве не предпринимались меры, чтобы помешать проникновению КГБ внутрь здания. В начале 1986 года посол принял решение вдвое уменьшить число советских граждан, обслуживавших посольство. Под сокращение попали две русские поварихи — Нина и Галя. Первая из них, крупная блондинка средних лет с пышной грудью, носившая платья с низким вырезом, не пользовалась симпатией морских пехотинцев. Галя, 28-летняя одинокая женщина с малолетним сыном, была более привлекательна и популярна.
Капрал морской пехоты Арнольд Брейси, будучи ответственным за организацию поставок продовольствия, частенько сталкивался с Галей. Он не пил и не заигрывал с женщинами, как другие в посольстве. Молодой негр, воспитанный в соответствии со строгими религиозными правилами, придерживался пуританских взглядов на отношения с женщинами. Несмотря на все соблазны, он оставался девственником.